Рисовал я с детства.

До войны постоянно получал по рукам за карандашные «узоры» на обоях. В войну, когда в Златоусте учился в школе, на желтой обёрточной бумаге (другой не было) малевал то, летящих в атаке наших ястребков со звёздами на крыльях, то Александра Матросова, накрывающего собой амбразуру фашистского дота… А ко дню Победы срисовал из «Огонька», портрет Генералиссимуса Сталина; раскрасил его акварелью и, волнуясь, выставил в окно (окно было на четвёртом этаже)...

Вернувшись на Украину, кроме натюрмортов в художественном кружке, любил писать акварелью с натуры: пейзажи, копны пшеничных снопов, «садок вишневый коло хаты»; а то и зверей в зоопарке…

Мечтал поступить в художественный техникум. Но собралась родня: «Вас у матери четверо, ты – старший. О будущем подумай! Художник – це от слова «худо жить». А машиностроительный – це специальность! И общежитие е, и стипендия бильше – вчись! И – малюй на здоровье…»

После техникума и армии, учился в Харькове на вечернем политехническом, работал на заводе, ходил в походы… Но иногда, под сильным впечатлением увиденного, руки тянулись к карандашу, акварельной кисточке. Особенно в тундре… И рождались вот такие малюнки. Те, что получше – дарил, многие утрачены. Вот, остались некоторые на листах, а больше – в походных и кочевых блокнотах.

Когда-то художники Рыбачук и Мельниченко предложили мне оформить книгу «Священные нарты» моими тундровыми набросками.

С тех пор и пошло. Сын Фёдор поместил мои наброски в Библиографический справочник; затем буквально заставил рисовать название и шмуцтитулы книги «Закон капкана»…

«Добролюбовка» предложила выставить. Ну, дак, ладно.